Японские телезрители, — чья настороженность по отношению ко всему, что несет в себе радиацию, уже стала сродни коллективному подсознанию, — с ужасом наблюдали, как целый поток жидких низкорадиоактивных отходов, собранных из реакторов российских атомных подводных лодок (АПЛ), сливается в море, как раз в той самой обильной рыбными ресурсами его территории, которая считается основным источником пропитания для всей страны.

Но еще большим шоком для свидетелей этой картины было то, что подобный инцидент был далеко не первым и не единичным. Хотя тот выброс радиоактивных помоев, который увидели по телевизору миллионы японцев в тот вечер, и был единственным, санкционированным российским военно-морским флотом в тот год, последующие репортажи, представленные как журналистами, так и экологическими организациями, а также информация, поступившая от российского правительства, выявили, что такая практика обращения с радиоактивными отходами являлась вполне открытой политикой Тихоокеанского флота в течение более 20 лет, и захоронение радиоактивных отходов обычно осуществлялся не менее трех раз каждый год.

Более того, из одного из докладов организации «Гринпис» выяснилось, что командирам российских подводных лодок буквально предписывалось сбрасывать за борт воду, использовавшуюся для охлаждения второго, третьего и четвертого реакторных контуров, перед возвращением подлодок в базу.

«Никакого секрета из всего этого не делалось — просто информация об этом никогда не достигала японского правительства, и Япония была потрясена», — сказал Дзюничи Юба, 35, исполняющий обязанности директора Технического секретариата японско-российского комитета сотрудничества по сокращению ядерного оружия, организации, работающей под эгидой японского Министерства иностранных дел.

«Эта новость стала тяжелым ударом для японского народа, потому что мы поняли, что наши рыбные ресурсы и рыбная промышленность подвергаются большой опасности — это было как у норвежцев [которые работали над проблемами радиоактивного загрязнения, причиняемого российским флотом, чтобы защитить свои собственные территории рыбного промысла в Северном ледовитом океане]», — сказал Юба корреспонденту Bellona Web в недавнем интервью во Владивостоке.

В итоге, как сказали Юба и один представитель японского Министерства иностранных дел, попросивший не упоминать в статье его имени, Японская рыболовная ассоциация настоятельно потребовала от министерства прекратить дальнейшее захоронение РАО в Японском море.

«Так что мы разработали план по предотвращению подобных вещей и наладили сотрудничество с Россией, и, в конце концов, мы соорудили нечто вроде станции для [обработки] низко-радиоактивных жидких ядерных отходов», — сказал Юба.

Содействие Японии и создание «Ландыша»

Результатом нового сотрудничества стало учреждение Японского фонда ядерного содействия, чьим первым важным достижением явилось создание «Ландыша», огромной баржи для переработки радиоактивных отходов, стоимостью в 36 миллионов долларов, сооруженной по проекту, разработанному американской инженерной фирмой, и построенной совместно российскими и американскими специалистами. Испытания очистного оборудования на судне начались в 1999 году, а официально оно было пущено в эксплуатацию в ноябре 2001 года.

С начала своей работы по март 2002 года, согласно Центру изучения проблем ядерного нераспространения в Монтерее, штат Калифорния, «Ландыш» переработал 800 тонн жидких радиоактивных отходов, помимо тех 1500 кубических метров отходов, которые он переработал еще в период тестовых испытаний в конце 2000 года. Как гласят сведения, приведенные Центром изучения проблем ядерного нераспространения и подтвержденные Юба и представителем японского Министерства иностранных дел, мощности «Ландыша» позволяют перерабатывать 7000 кубических метров низко-активных жидких отходов в год.

Этих характеристик — согласно Инициативе по сокращению ядерной угрозы (NTI), базирующейся в Соединенных Штатах и работающей на средства частных фондов организации по решению проблем ядерного нераспространения, которая была основана совместно медиа-магнатом Тедом Тернером и бывшим сенатором США Сэмом Нанном — вполне достаточно, чтобы справляться со всеми жидкими отходами, производимыми ежегодно всем Тихоокеанским флотом.

В настоящее время «Ландыш» пришвартован на постоянном причале у судостроительных верфей «Звезда» в городе Большой Камень, в 25 километрах к западу от Владивостока, где он, как ожидается, должен заниматься очисткой загрязненной радиацией воды в течение следующих 20 с лишним лет. «Ландыш» является собственностью России, сказал Юба. Однако, согласно контракту, он не может быть отбуксирован ни в какое другое место без получения на то согласия японских властей.

С чем пришлось столкнуться «Ландышу» и японцам
Проблема, которую, как ожидают японские и российские власти, удастся решить барже «Ландыш» — это наследие официально санкционированного ядерного загрязнения, оставленное российским флотом после десятилетий выбросов радиоактивных отходов в море — целая эпоха, которой, как сказали с надеждой Юба и источник из японского Министерства иностранных дел, «Ландыш» сумел положить конец, навсегда.

И в самом деле, сказал Юба, если бы Тихоокеанский флот решил возобновить практику сбрасывания радиоактивных отходов в море без каких-либо предварительных совещаний с японским правительством, то «это вызвало бы немедленное прекращение той помощи, которую оказывает японская сторона» через Японский фонд ядерного содействия, который до сих пор располагает миллионами долларов, предназначенными для расходов на российскую тихоокеанскую флотскую инфраструктуру.

Основная тяжесть вины за выброс радиоактивных отходов в море лежала на теперь уже вышедших из эксплуатации, принадлежавших Тихоокеанскому флоту танкеров типа ТНТ, которые использовались как передвижные станции для сбора жидких радиоактивных отходов с базирующихся в районе АПЛ.

Как утверждает Джошуа Хэндлер, автор вышедшего в 1994 году доклада, составленного им для организации «Гринпис», о методах ликвидации радиоактивных отходов, практиковавшихся на Тихоокеанском флоте, эти ТНТ снимали якоря и отправлялись на сброс радиоактивных отходов в море два или три раза в год — в такие дни, согласно докладу, «весь флот» находился в постоянном страхе, что танкеры могут пойти ко дну по пути к месту захоронения. Все ТНТ были построены и введены в эксплуатацию в период с 1964 по 1971 года.

Выходы танкеров в море с целью сброса радиоактивных отходов выполнялись вне зависимости от времени года. В докладе Хэндлера приводится один неподтвержденный случай, когда один из танкеров, следовавший за расчищавшим ему дорогу ледоколом, видели выходившим в море в районе полуострова Камчатка. Однако, судя по рассказу об этом инциденте, ледокол и шедший за ним ТНТ добрались только до устьев рек Быстрая и Авача, — впадающих в Авачинскую бухту, — и ТНТ сбросил свой груз там, даже не выходя в море.

Впрочем, к 1994 году, благодаря давлению международной общественности, захоронение радиоактивных отходов в море в районах базирования Тихоокеанского флота прекратилось. Россия подписала, — хотя до сих пор и не ратифицировала, — Лондонскую Конвенцию о запрете выброса ядерных отходов в море.

Условия на борту ТНТ

Танкеры ТНТ, служившие на Тихоокеанском флоте на протяжении 1980-х и в начале 1990-х годов, были очень старыми, а некоторые из них были вообще не предназначены для той работы, которую они выполняли. С течением времени, уже и сами суда обнаруживали высокий уровень облучения, и работать на них для членов команды значило постоянно подвергаться воздействию радиации.

Естественно, что перспектива службы на ТНТ стала одним из самых ненавистных назначений для офицеров российского военно-морского флота, и, как говорится в докладе Хэндлера, «понятно, что лучшие офицеры флота не жела[ли] идти служить на них».

Фактически, условия службы на ТНТ были настолько тяжелыми, что в одном случае, в 1994 году, даже произошло самоубийство, совершенное моряком, служившим на танкере ТНТ-27, из протеста против высокого уровня радиационного загрязнения, которому подвергались члены команды корабля.

Судну было приказано прибыть к заводу «Звезда», где были проведены радиологические «тесты, которые показали уровень радиации, во много раз превосходящий уровень радиации, считающийся нормальным, во многих частях корабля», — пишет Хэндлер, цитируя издание «Российская газета», сообщившее об инциденте в июне 1994 года.

На Тихоокеанском флоте в эксплуатации находились два ТНТ класса «Вала» (ТНТ-23 и ТНТ-27) и два ТНТ класса «Зея» (ТНТ-5 и МБТН-42), техническое состояние всех танкеров было неудовлетворительное. Два танкера — ТНТ-27 и ТНТ-5 — работали в районе бухты Шкотово. Все они, за исключением танкера ТНТ-27, были сняты с эксплуатации к 1996 году.

Состояние других ТНТ обнаруживало еще большую ветхость и неисправность.

В так называемой «Белой книге» — написанной бывшим советником по экологии при Борисе Ельцине, академиком Алексеем Яблоковым — описан инцидент с одним полуразвалившимся и изъеденным коррозией танкером, известным под маркировкой ТНТ-11 и базировавшимся, по-видимому, в районе бухты Шкотово, который, будучи пришвартован у причала базы АПЛ Павловский, дал течь и стал наполняться водой. В августе или июле 1992 года началась процедура его отбуксировки с базы Павловской, но во время пути, в Японском море, он пошел ко дну — унося с собой под воду 2640 кубических метров твердых радиоактивных отходов, уровень радиоактивности которых, согласно измерениям, составлял 14,5 кюри.

Другой ТНТ, — ТНТ-14, — как говорится в «Белой книге», утонул в Японском море в 1988 году с 1665 кубическими метрами твердых радиоактивных отходов на борту, уровень радиоактивности которых измерялся в 17 кюри. Однако и в докладе Хэндлера, и в «Белой книге» отмечается, что подробности всех обстоятельств, окружающих инцидент с танкером ТНТ-14, до сих пор неизвестны.

Для работы с жидкими радиоактивными отходами было построено еще два судна — «Амур», постройка которого была завершена в 1986 году, и «Пинега», сооружение которой закончилось в 1987 году. «Пинега» была переведена на Тихоокеанский флот, а «Амур» отправился служить на Северный флот. Однако условия построения этих двух кораблей класса «Белянка» имели существенные отличия по сравнению с тем, как производились танкеры ТНТ: эти два судна были специально разработаны и сконструированы с целью выполнения задачи по сбору жидких радиоактивных отходов, а также с целью их последующей обработки.

К сожалению, оба корабля оказались несколько неудачными. Эти два судна были предназначены для переработки жидких отходов более высокого уровня радиоактивности, а именно, для снижения этого уровня — с примерно между 10^-3 и 10^-5 кюри на литр отходов, то есть, уровня радиоактивности, который присутствует в первой контуре реактора, — до уровня в 10^-6 кюри на литр отходов. Однако, согласно информации российского Министерства по экологии, приведенной в докладе Хэндлера, лучшее, на что были способны оба корабля — это снизить уровень радиации до 10^-5 кюри на литр отходов, поэтому «Амур» так никогда и не использовался для целей собственно очистки собранных радиоактивных отходов.

Производительность «Пинеги» также оставляла желать лучшего.

Опасности при выгрузке/перезарядке реакторов

Кроме ТНТ, на российском флоте служили так называемые «плавучие мастерские», или ПМ, некоторые из которых до сих пор используются для перезарядки и выгрузки реакторов подводных лодок. ПМ были двух классов — класса «Малина» («Проект 2020») и «Проект 326/326М». В корпусах плавучих мастерских имелись специальные резервуары для отработанного топлива, жидких радиоактивных отходов и свежего топлива. На Тихоокеанском флоте служила одна плавучая мастерская класса «Малина» — ПМ-74, и три судна проекта 326М — ПМ-125, ПМ-133 и ПМ-80, а также одно судно проекта 326 — ПМ-32. Хотя на них и не лежит основной груз ответственности за радиоактивное загрязнение, для предотвращения которого был сооружен «Ландыш», тем не менее, эти ветхие, полуразвалившиеся и насквозь облученные судна все же вносят свою лепту в общее радиоактивное загрязнение районов базирования Тихоокеанского флота.

В 1994 году две плавучие мастерские Тихоокеанского флота — одна, служившая на Камчатке (ПМ-32), и одна в районе бухты Шкотово (ПМ-80) — были изъяты из эксплуатации вследствие возникших на суднах аварийных ситуаций. ПМ-125 и ПМ-133 были сняты с эксплуатации между 1996 и 1998 годами. ПМ-74, судно класса «Малина», как утверждает доклад Хэндлера, стремительно приближалась к состоянию полной технической неисправности.

Ни один из этих кораблей не получил замены. ПМ класса «Малина», построенная в 1989 году, до сих пор остается в эксплуатации и служит, согласно последней информации, доступной «Беллоне», на Камчатке.

Обычная процедура выгрузки топлива из реактора подводной лодки представляет собой довольно долгий и рискованный процесс. Только задача выгрузки отработанного топлива занимает целый месяц. В целом, в результате процедуры выгрузки отработанного топлива появляется примерно тонна жидких радиоактивных отходов. Следовательно, весь процесс выгрузки и перезарядки топлива в реактор контролируется особенно строго. Прежде чем офицеры флота приступают к командованию в операциях по повторной загрузке топлива, они должны пройти три суровых экзамена.

Но даже несмотря на такой требовательный надзор, процесс перезарядки реактора полон опасностей почти на каждом этапе операции. Эти опасности уже приводили к трагическим происшествиям: в 1985 году во время перезарядки топлива произошел тепловой взрыв реактора на одной подводной лодке в районе бухты Чажма.

Нешуточную проблему может представлять собой даже такая незначительная вещь, как забытый кем-то из персонала простой винтик из одной из деталей реактора, что позже оборачивается серьезным риском. Топливные стержни в сборках, при извлечении их из реактора, могут накреняться, сталкиваться друг с другом, не попадать в нужное положение при загрузке в активную зону реактора. Пятитонная крышка реактора поднимается специальным краном, причем очень медленно. Но если во время процедуры плавучая мастерская качнется в воде, реагируя, например, на проплывающее рядом небольшое судно, то качнется и кран, поднимающий и держащий крышку реактора, что чревато серьезным риском аварийной ситуации, включая тепловой взрыв.

Чтобы избежать возможность теплового взрыва, флот стал, начиная с первой половины 1990-х годов, выкачивать из реакторов воду, служащую для их охлаждения, прежде чем приступать к выгрузке. Тем не менее, операция по выгрузке топлива, а также и ке свежего топлива в реактор АПЛ, до сих пор является одной из самых опасных процедур за все время службы той или иной подводной лодки.

Куда пойдут остальные деньги японцев?
Присутствие на Тихоокеанском флоте баржи «Ландыш», конечно, не приведет к исчезновению всех радиационных опасностей, которые возникают в результате деятельности флота, но и Юба, и представитель японского Министерства иностранных дел подчеркивают, что в интересах Японии попытаться предотвратить как можно больше этих опасностей.

«Население Японии очень заботится о своем здоровье», — сказал Юба. — «Можете себе представить, какую реакцию могут вызвать новости о рыбе, зараженной радиацией».

Но при всей готовности Японии потратить деньги на те или иные проекты по сдерживанию риска радиоактивного загрязнения, как замечают Юба и источник из Министерства иностранных дел, большинство предложений, поступающих к ним со стороны России, не соответствуют требованиям и критериям Фонда ядерного содействия и только лишь частично раскрывают истинный масштаб и природу тех проблем, которые российская сторона надеется решить с помощью финансирования японцев.

Из всех средств Фонда ядерного содействия нерастраченными остаются приблизительно две трети — хотя ни Юба, ни источник из Министерства иностранных дел не пожелали уточнить, какую именно сумму составляют эти деньги. Как сказал представитель японского Министерства иностранных дел: «Я только хочу сказать со всей предельной ясностью, что мы не собираемся придерживать эти деньги».

«Но есть одна вещь, которая очень важна для японского правительства, а именно — оно не может обеспечивать финансирование, если [предложенные Россией проекты] не удовлетворяют всем его условиям», — добавил он.

Юба отметил, что эти условия подразумевают, в частности, что предложения по тому или иному проекту должны включать в себя гарантии эффективного административного управления при выполнении проекта, а также четко прописанные, ясные принципы обеспечения финансовой прозрачности проекта и полной доступности всей информации, касающейся проекта, для японской стороны.

К несчастью для России, список проблем, требующих финансового содействия, практически бесконечен, как и буквально десятки заявок на финансирование, которые японское правительство получает от Минатома. Впрочем, как уже упомянули Юба и его соотечественник из Министерства иностранных дел, большинство этих предложений о проектах не поддерживается никакой информацией, которая требуется для того, чтобы эти проекты могли бы быть выполнены.

Начать можно было бы, например, с двух пресловутых, вечно переполненных хранилищ радиоактивных отходов и ОЯТ Тихоокеанского флота — одно на Камчатке, к востоку от военно-морских судоремонтного завода Горняк, другое на юго-восточном побережье полуострова Шкотово, — и страдают от хронических протечек, нехватки места для хранения отходов и проблем с их транспортировкой.

Отработанное ядерное топливо, выгружаемое из реакторов подводных лодок, отправляется на южно-уральский перерабатывающий завод «Маяк». Однако, согласно Эдуарду Авдонину, директору Международного центра по безопасности окружающей среды Министерства атомной энергии, флот не может наскрести всего лишь 7 миллионов долларов, чтобы починить 27-километровый отрезок железнодорожных путей, связывающий завод «Звезда» с главной железнодорожной линией, по которой эти сборки направляются в специальных вагонах на «Маяк».

Источник из японского Министерства иностранных дел сказал, что финансовые вливания в ремонт этих железнодорожных путей включены в его список самых предпочтительных на сегодняшний день проектов. Но еще до того, как заняться этим проектом, по его признанию, он хотел бы, чтобы российская сторона проявила больше открытости в отношении проблем радиоактивного загрязнения.

«Российская сторона до сих пор не предоставляет достаточной информации японскому правительству. Например, сколько подводных лодок Тихоокеанского флота из тех [что ожидают списания и до сих пор остаются нагруженными ядерным топливом] готовы в любую минуту пойти ко дну?» — сказал представитель японского ведомства.

«Такие вещи очень важно знать, для того чтобы японская сторона могла понять, что требует необходимого и неотложного сотрудничества — лучше, если у нас будет вся нужная информация, тогда мы сможем решить, какой проект сейчас является первостепенным. Но этой информации мы так до сих пор и не получаем».

Суда технологического обслуживания ТОФ

Место базирования	Название	Тип	Год постройки	Емкости хранилищ	Тех. состояние
Камчатка	ПМ-74	2020, «Малина»	1985	1,368 ОТВС, 220 т ЖРО	В эксплуатации
	ПМ-32	326	1966	126 ОТВС, 47 т ЖРО	Выведено в 1994 г.
	МБТН-42	1783, «Зея»	1963	149 т ЖРО	Выведено в 1994 г.
	ТНТ-23	1783A, «Вала»	1968	540 т ЖРО	Выведено в 1996 г.
Приморье	ТНТ-27	1783A, «Вала»	1967	900 т ЖРО	В эксплуатации
	ТНТ-5	1783, «Зея»	1960	400 т ЖРО	Выведено в 1992 г.
	«Пинега»	11510, «Белянка»	1987	320 т ЖРО	В эксплуатации
	ПМ-125	326М	1960	560 ОТВС, 108 т ЖРО	Выведено в 1998 г.
	ПМ-133	326М	1962	560 ОЯТ, 46 т ЖРО	Выведено в 1998 г.
	ПМ-80	326M	1964	113 ОЯТ, 40 т ЖРО	Выведено в 1993 г.
Суда технологического обслуживания ТОФ. Сокращения: ОТВС — отработанные тепловыделяющие сборки; ЖРО — жидкие радиоактивные отходы.