Вернее, все началось еще во вторник, когда на адрес «Экозащиты» пришло крайне агрессивное письмо из МЧС. Начиналось письмо с гневных упреков, а заканчивалось приглашением слетать в радиоактивно-загрязненные леса, чтобы лично убедиться в том, какая обстановка на месте.

Напомню, что после озвученного российскими СМИ в пятницу требования Шойгу выяснить, откуда распространяются «слухи» о пожарах в радиоактивно-загрязненных лесах Брянской области, был закрыт сайт государственной организации «Рослесозащита». Именно тот сайт, на котором 6 августа были размещены официальные данные о пожарах в российских областях, частично загрязненных радиацией, а также рекомендации для региональных властей в отношении информирования и защиты населения. Особую пикантность ситуации придает тот аспект, что незадолго до этих событий Сергей Шоцгу лично заявлял об опасности возникновения пожаров на радиоактивно-загрязненной территории. «Экозащита!» подвергла пятничные действия Шойгу резкой критике и призвала не закрывать информацию, а наоборот приложить усилия к полноценному информированию россиян. Параллельно с нами, действия Шойгу подвергли критике коллеги из Гринпис России. Резонанс в СМИ после закрытия сайта, размещавшего весьма корректную и даже отчасти «отфильтрованную» информации о пожарах, был настолько велик, что Сергей Шойгу не смог его проигнорировать. Из высказываний сопровождавших нас в среду сотрудников ведомства стало понятно, что министр лично отдал приказ об организации поездки, будучи крайне раздосадован высказываниями экологических организаций, приказав подчиненным, во что бы то ни стало добиться нашего присутствия. Представителей экологических организаций в конечном итоге было трое – мы с Алисой Никулиной представляли группу «Экозащита!», а Иван Блоков — Гринпис России.

Как нас приглашали – это вообще отдельная песня. Если в «Экозащиту» письмо с завуалированным агрессивностью приглашением таки дошло, то в Гринпис России никакого письма не получали. После обеда во вторник дама, представившаяся заместителем начальника управления информации МЧС, почему-то начала звонить мне и спрашивать, не знаю ли я чего-нибудь про реакцию Гринпис. Я посоветовал ей позвонить туда самостоятельно и рассказал, что контактные телефоны очень легко найти на сайте наших коллег, что, видимо, стало для нее большим открытием. Ни на какие вопросы, связанные с поездкой, люди из пресс-службы МЧС ответить не могли. Никто не мог ответить даже на вопрос о том, в какой именно район Брянской области мы поедем. Единственное, чего удалось добиться от приглашающей стороны – это твердого обещания пригласить в поездку, пожалуй, лучшего эксперта по этой проблеме – депутата Брянской областной думы Людмилу Комогорцеву, которая занимается вопросами радиоактивного загрязнения около 20 лет.

В среду утром до меня дошло, почему никто не мог ответить нам ни на какие вопросы. Прибыв на военный аэродром в подмосковном Жуковском, мы были вынуждены вступить в открытую перепалку с представителями МЧС – директором «Антистихии» и генералом авиации, посланным господином Шойгу, чтобы управлять вертолетом с журналистами и экологами. Подходя к вертолету, директор Всероссийского центра мониторинга и прогнозирования »Антистихия» МЧС России Владислав Болов принялся весьма эмоционально спрашивать у нас, куда лететь. Когда же на это было резонно замечено, что МЧС нас приглашало в поездку, чтобы показать (так было сказано накануне), как работают их лаборатории в Брянской области, а также, чтобы увидеть горевшие ранее радиоактивные леса, уже генерал авиации громыхнул шедевральной фразой: «Министр меня проинструктировал так: они подняли вонь, вот теперь пусть показывают куда лететь». И тут я вспомнил, как накануне пытался несколько раз выяснить, в какой именно район области мы полетим (просто чтобы понять, удастся ли посетить радиоактивно-загрязненные территории) и какова программа поездки. Все связывавшиеся со мной от имени МЧС официальные лица говорили, что этого они не знают и что нам скажут перед полетом. Если со стороны Сергея Шойгу последовал приказ везти нас и журналистов исключительно туда, куда мы скажем, отчего же было нас не предупредить? Между тем, журналист из Bloomberg’а, ставший свидетелем перепалки на аэродроме, сообщил, что при приглашении СМИ фигурировала информация о том, что экологи покажут, куда надо лететь. Учитывая, что журналистов приглашала та же пресс-служба, что и экологов, а происходило это в одно и тоже время — получается, что от нас намеренно скрыли информацию о концепции поездки и нашей роли в определении маршрута. Неужели в надежде, что мы будем элементарно не подготовлены и не сможем назвать конкретные места? Может быть, я ищу заговор там, где его нет, но в среду утром около вертолета МЧС мне было предельно ясно, что организаторы поездки пытались устроить сценку перед журналистами – наглядно продемонстрировать, что экологи не обладают вообще никакой информацией и все наши заявления голословны. Справедливости ради, спутниковые снимки пожаров в России по состоянию на 15 августа у нас с собой были. Вместе с этим, у нас был даже более точный источник информации — в самом Брянске.

Аэродромная ругань все продолжалась, но уже по новой причине. Оказалось, что данные ранее обещания о том, чтобы взять на борт депутата Комогорцеву и с ее участием посетить места пожаров на загрязненных территориях – оказались невыполненными. Дело в том, что Людмила Комогорцева в августе несколько раз ездила по загрязненным территориям с различными телевизионными группами и, по всей видимости, знает ситуацию на данный момент лучше всех, кто собрался около вертолета МЧС в Жуковском. Во вторник днем, приглашавшие нас сотрудники пресс-службы в один голос утверждали, что Комогорцевой послали приглашение и она к нам присоединится в Брянске. В среду утром выяснилось, что никто ее так и не пригласил. Не смотря на различные отговорки, мы настояли на том, чтобы взять Комогорцеву с собой и нам в очередной раз пообещали, что она будет в числе официальных лиц, встречающих вертолет. Позднее выяснилось вот что. Делегация встречающих официальных лиц уехала из Брянска в аэропорт без нее. И только благодаря тому, что мы сами позвонили ей утром перед отлетом, Комогорцева смогла добраться вовремя до аэропорта. Так она наконец-то  оказалась среди встречающих.

После двухчасового перелета на Ми-8 мы приземлились в Брянске. На нас шел грозовой фронт и полет в западную (загрязненную радиацией) часть области оказался под вопросом. Нас встречали заместитель губернатора, местные руководители МЧС, лесного хозяйства и прочие официальные лица. С нами из Москвы помимо генерала авиации и главы «Антистихии», прилетел представитель Росгидромета. Ранее сотрудники МЧС ссылались на то, что помимо их ведомства, постоянный радиационный мониторинг в различных точках Брянской области ведет Росгидромет. Кстати, наиболее интересная информация о радиационном мониторинге появилась именно от этого человека, но обо всем по порядку. Лететь на запад области все-таки разрешили, гроза прошла стороной.

В Брянске все официальные лица вели себя корректно и не упускали шанса показать свою информационную открытость, что стало «контрастным душем» после утренних словесных баталий. Главы районов, куда мы затем отправились, также были открыты к диалогу.

Первым местом, которое мы посетили стал район на север от города Клинцы. По пути с вертолета было видно несколько выгоревших полей, что было прямым подтверждением тезиса о сохраняющемся риске пожаров. Мы приземлились и отправились уже на автобусе к небольшому участку сгоревшего леса. Помимо Комогорцевой, с нами прилетел и заместитель губернатора, руководивший главами районов на местах. В автобусе главы районов отчитывались перед нами о пожарной обстановке. Суть отчетов сводилась к тому, что в данном районе крупных пожаров удалось избежать, однако неоднократно случались «локальные возгорания», которые оперативно были потушены. Доехав до небольшого участка сгоревшего леса, сотрудники лаборатории МЧС, одевшие для эффектности белые костюмы, начали производить радиационные замеры в горелом лесу, я параллельно занимался тем же самым с дозиметром «Inspector radiation alert». И тут мы стали свидетелями очередного «локального возгорания». Примерно в километре от нас стоял столб дыма, поднимавшийся с соседнего поля, на котором, насколько можно было увидеть, находился стог сена и высохшая трава. МЧС-овцы сообщили «куда следует» и через 30-40 минут дыма уже не было видно. Что касается радиационных замеров, то данные МЧС расходились с показаниями Inspector’a примерно в три раза. У них было меньше. Более того, как оказалось, альфа активность они не измеряют. Глава «Антистихии» и тут взялся спорить, видимо в надежде продолжить утреннюю вендетту. Особого внимания в его речи заслуживал тезис о том, что нет никакого смысла мерять что-либо, кроме гамма фона, потому что остальное – неопасно. На вопрос о том, опасно ли получить в легкие например альфа частицу, внятного ответа не последовало. Впрочем, ответ на этот вопрос после Чернобыля и так очевиден.

Когда в разговоре с брянскими официальными лицами мы подняли тему переноса радиации вследствие пожаров, то услышали, что перенос радиоактивных частиц конечно же возможен. И это в точности соответствует более ранним заявлениям экологических организаций. В какой-то момент от местных мы услышали и такую точку зрения, что если перенос вследствие пожаров состоялся, то скорее не в сторону соседних областей России, а в сторону соседних Беларуси и Украины. Учитывая, что МЧС меряет в Брянской области только гамма-фон вблизи почвы (данные подобных замеров вообще мало о чем свидетельствуют, о чем мне за обедом поведал местный официальный радиолог), только и остается, что гадать. Мне было искренне не понятно, как можно делать настолько смелые утверждения о том, радиационная остановка в норме, какие делал ранее МЧС, если по сути для этого просто нет достаточной информации. Для подобных оснований нужно измерять аэрозоли (содержание радиоактивных частиц в воздухе), для чего, по всей видимости, просто нет необходимой аппаратуры. А если она есть, то от нас это почему-то скрыли. Более того, неплохо бы, помимо гамма фона, еще и производить измерения альфа активности. Известно, что присутствие альфа частиц, которые могут нанести непоправимый вред здоровью населения и пожарных, можетр никак не отражаться на гамма фоне.

Кстати, перед вылетом из Брянска в Москву от сотрудника Росгидромета мы узнали дополнительную информацию в отношении радиационного мониторинга. Ранее сотрудники МЧС ссылались на то, что в Брянской области ведется постоянный радиационный мониторинг и что его осуществляет «Росгидромет» в нескольких точках. К нашему удивлению, оказалось, что наблюдения этой службой велись только в одной точке и, более того, их лаборатория приезжала в Брянскую область только 13-15 августа. То есть тогда, когда по словам представителей МЧС крупных пожаров в области уже не было. Таким образом, вырисовывается крайне любопытная картина: когда, во время пожаров, в Брянской области нужно было измерять аэрозоли, этого никто не делал. Не говоря уже о том, что измерение в одной точке это, мягко говоря, маловато. Такая вот печальная картина, в которой заявление МЧС о том, что никаких радиационных проблем из-за пожаров в Брянской области не возникло – мягко говоря, ни на чем не основано.

Не совсем понятно, зачем именно, однако организаторы решили отвезти нас еще в одно место, не пострадавшее от пожаров, но зато с высоким уровнем радиации. Это лес недалеко от Новозыбкова. Inspector показал гамма фона, превышающий естественный примерно в 10-12 раз. Я попытался выяснить у Комогорцевой, какова причина посещения этого места, если оно не горело. По словам депутата, на зараженной территории есть куда более интересные места, где можно видеть последствия более крупных пожаров, однако представители МЧС не смогли нас туда доставить, сославшись на нехватку времени и необходимость вернуться в Москву до темноты.

Впрочем, находясь в сильно загрязненном лесу, мы вновь завязали с представителями районной власти дискуссию о том, что в случае крупных пожаров в таких лесах немедленно возникнет очень серьезная радиационная угроза. И убедились, что местные чиновники не просто полностью согласны, а очень хорошо понимают, какой катастрофой могут обернуться пожары на загрязненных территориях. Фактически, в течение этой поездки по Брянской области мы получили подтверждение всех основных тезисов, которые до сих пор публично высказывали экологические организации. В дополнение,  депутат Комогорцева рассказала, что на данный момент объем радиоактивно загрязненного сухостоя в лесах Брянской области оценивается в 1 млн. куб. м. И необходимо сделать все возможное для того, чтобы этот сухостой не загорелся.

В Брянск вертолет вернулся для дозаправки перед отлетом в Москву где-то около 7 вечера. На подлете к Брянску мы увидели поднимающийся из леса дым. К счастью, этот пожар (или «возгорание») – не на загрязненной территории, однако совершенно очевидно, что исключить возможность лесных пожаров в Брянской области полностью пока невозможно. В том  числе и на загрязненных территориях, а значит риск никуда не делся.

Мы ждали вылета из Брянска, а организаторы поездки пытались под камеру получить от нас комментарии, суть которых сводилась бы к тому, что в рамках поездки мы убедились в полной открытости МЧС, а также в том, что пожаров нет. Видимо, по мнению тех, кто все это придумал, признание открытости должно было как-то снять с МЧС обвинение в ограничении доступа к информации, возникшее после пятничного заявления Шойгу и закрытия вслед за этим сайта «Рослесозащиты». (Вот только не понятно, какая тут связь.  История с сайтом «Рослесозащиты» — факт, который отменить невозможно. Более того, если ведомство на самом деле ведет информационную политику открытости, то пора бы  начать информировать население напрямую, в том числе и о радиационных вопросах, интерес к которым сейчас в обществе очень большой. Только для этого, пожалуй, стоило бы обзавестись соответствующим оборудованием для измерения радиации.)

Что касается попытки получить от нас заявление об отсутствии пожаров, то тут, как мне кажется, расчет был следующим. Ранее экологические организации заявляли, что в Брянской области по спутниковым снимкам видны лесные пожары. Заявление о том, что никаких пожаров нет, вроде как, указало бы на некорректность того, что говорилось ранее. (Типа «Ну что, наконец-то убедились?”) То, что пожары начиная с середины июня были (точная статистика пожаров была приведена 6 августа на закрытом ныне сайте «Рослесозащиты»), неоспоримый факт. Трудно понять, как то, что 18 августа крупных лесных пожаров не было, опровергает заявления о том, что они были раньше и могли привести к переносу радиации. О том, что перенос возможен, так вообще никто не спорит.

Все это мы и попытались объяснить в интервью, данных после поездки «Вестям», Bloomberg’у и МК. Что именно напишут журналисты мы, конечно, не знаем, но надеемся, что напишут объективно.

В конце хотелось бы сказать вот что. Безусловно, Брянской области пока сильно везет. Особенно, если мы сравниваем ситуацию там с ужасом, который творился и творится в центральной России. Однако, при возникновении пары десятков серьезных пожаров, никаких ресурсов не хватит, чтобы удержать ситуацию под контролем. Возможно, печальные последствия развала лесного хозяйства там видны не настолько хорошо, насколько в Подмосковье или Рязанской области. Но судя по всему, ситуация на принципиальном уровне от других регионов России не отчается. И причиной тому, как многие считают – Лесной Кодекс. И, конечно же, отсутствие у федеральных властей необходимых ресурсов для того, чтобы осуществлять радиационный контроль в сильно загрязненной местности – поражает до глубины души. Уж где-где, а в Брянской области этот контроль должен быть намного лучше, чем то, что нам было продемонстрировано.