9 ноября

Блокада поезда на юге Германии задержала транспортировку на несколько часов. Днем усилия активистов были сосредоточены на организации блокад на железной дороге относительно близко к Данненбергу, где эта дорога заканчивается и происходит перегрузка отходов на автомобили. В течение дня шел официально заявленный митинг у кромки леса, внутри которого проходит железка. До путей наверное 2-3 км. Для митинга была развернута сцена, с которой целый день доносилась музыка, часто прерываемая объявлениями о том, как идут протесты в разных местах. Там же действовала кухня. Как такового митинга не происходило, просто на окраине леса был оборудован пункт помощи тем, кто принимает участие в протестах. Люди уходили в лес, шли к железной дороге, принимали участие в блокадах и возвращались в это место, чтобы отдохнуть, съесть горячий суп или  немного поспать. Так как это «митинг» был ранее разрешен властями – убрать пункт обеспечения протеста полиция права не имела. Более того, находясь на пересечении проселочных дорог, пункт с передвижной сценой для митингов сеьезно затруднял пермещение специальных сил полиции.

В середине дня кто-то разобрал железнодорожные пути на одном из участков леса. Но прибывшая вскоре ремонтная бригада привела все в порядок в течении 2,5-3 часов.

Вечером стало известно, что поезд движется в нашем направлении и количество тех, кто приходил и оставался в лесах вблизи железной дороги стало возрастать. Вдоль дороги была выставлена живая изгородь из полицейских, которые пытались не дать активистским группам занять рельсы. Однако полиции это не удалось. Множество мелких и крупных групп активистов то здесь, то там прорывали оцепление и занимали пути.

Вместе с одной из групп активистов мы выдвинулись к железной дороге, когда стемнело. Поначалу нас остановило оцепление и начало оттеснять от дороги, однако чуть позднее и слева и справа произошло два успешных прорыва на дорогу. Полицеские сдвинулись на подмогу своим коллегам, освободив для нас путь к рельсам. Через образовавшуюся дыру мы проникли на пути и присели. Группа, прорвавшаяся справа от нас была небольшой и действовала для отвлечения  внимания. Дождавшись, когда она стянет на себя большое количество полицеских – с противоположной стороны выдвинулась другая группа в составе около 200 человек и легко заняла несколько десятков метров пути. Полиция вступила в переговоры, требуя покинуть железную дорогу и представиться всех участников. По словам участников крупной группы, они – самые обычные «лесные гномы». Уходить «гномы» никуда не собирались.

В течение получаса полиция принялась растаскивать блокирующих, однако сил для удаления такого количества людей с дороги не хватало — остальные группы продолжали отвлекать внимание полиции на посторонние акции. Блокаду на нашем участке удавалось удерживать несколько часов, однако ближе к 10 вечера она все-таки была прекращена. Ночь в лесу только начиналась.

На расстоянии нескольких километров от места постоянной легальной манифестации с разных сторон находились три стационарных лагеря активистов. Каждый располагался на частной территории (местные фермеры предоставили свою землю для лагерей), поэтому власти не могли прекратить их работу. В каждом лагере концентрировалось по несколько сотен человек (в основном приезжие). Таким образом на расстоянии получаса ходьбы находилось приличное количество активистов, готовых участвовать в блокадах. Нужно заметить, что лагеря никем не управлялись, то есть не имели никаких, даже чисто формальных  начальников. И за все время работы этих лагерей не случилось ни одного криминального случая.

Народ продолжал прибывать в лес и рассредотачиваться вдоль железной дороги. Плюс к этому, в лесу оказывались все участники блокад, так как полиция считала малоэффективным отвлекать силы на аресты и конвоирование большого количества активистов в другие города, где бы можно было размещать задержанных. В конечном итоге ситуация стала выглядеть следующим образом. К ночи количество полиции, оцепившей дорогу, увеличилось вдвое. На протяжении нескольких километров свыше тысячи человек, а возможно и существенно больше (оценку тут давать сложно – это субъективное ощущение) передвигались по лесу в кромешной тьме поблизости от полицеского оцепления, пытаясь прорываться к дороге. Только теперь это было намного более затруднительно из-за возросшего количества спецназа. Отборные силы полиции нервничали и норовили кого-нибудь поймать, что им практически не удавалось – тьма в густом лесу. Периодически по лесу разносилось скандирование антиядерных и антиполицеских лозунгов, начинавшееся то в одном, то в другом места, а затем поддерживаемое людьми во всем лесу на протяжении одного-двух километров. В ночи казалось, что лес оживает: ничего не видно, пока не столкнешься с кем-нибудь лицом к лицу, однако ото всюду несутся какие-то звуки, слышится постоянное массовое движение, иногда вспыхивают огоньки сигарет или фонарики. В этой ситуации у людей в спецназе не выдерживали нервы. Видимо у них создавалось ощущение, что звуки, несущиеся с разных сторон, означают, что на них надвигаются «силы тьмы», поэтому полицеские нредко орали на весь лес и беспорядочно махали включенными фонариками. Каждые несколько минут со стороны оцепления взлетали ракеты, с помощью которых они видимо надеялись просмотреть что творится в лесу. Пока ракета не потухнет люди на освещенном участке замирали, а из-за густоты леса при отсутствии движения рассмотреть что-либо в такой ситуации нереально.

Не смотря на то, что подавляющее большинство активистов постоянно передвигалось по лесу, на просеках периодически скапливалось то больше, то меньше народа. Так как просеки – единственное, что можно хоть насколько то просмотреть в темном лесу, периодически у спецназа полиции складывалось ощущение, что на каком-то участке готовится атака. Чтобы предотвратить мнимую атаку, а возможно и просто из-за панического страха, спецподразделенцы периодически устраивали свои атаки. Выглядело это внушительно. По 6-8 человек в полной защите (каски, жилеты, защитные планки на руках и ногах, в руках либо дубинка и фонарик, либо баллончик с газом и тот же осветительный прибор) с дикими криками на весь лес начинали ни с того, ни с сего бежать на стоящих людей, пытаясь повергнуть тех в бегство. Официальная версия происходящего была такова – по арвилам люди могут находится от опасных контейнеров не ближе, чем в 50 метрах, поэтому спецподразделения оттесняют тех, кто подошел ближе. На самом же деле, протестующие активисты постоянно находились вдвое-втрое дальше от железной дороги. Сперва несколько раз полиции удавалось рассеивать людей по лесу. Однако в какой-то момент активисты просто перестали убегать. Трудно было предположить, что этих дикарей с дубинами можно остановить, однако так и произошло, когда в очередной раз никто не убежал, а протестующие сами принялись кричать на полицию. Кричали они о том же, о чем слышали через мегафоны целый день — у полиции есть право лишь на 50 метров, остальное — наше. В одном из таких набегов полиции мне и еще нескольким ребятам вокруг досталось немного слезоточивого газа. К счастью, не очень много.

Значительная часть ночи с 9 на 10 ноября прошла в лесу. Блокадами поезд с ядерными отходами удалось задержать на несколько часов, однако в середине ночи он все-таки преодолел и этот барьер, продолжив движение к Данненбергу – пункту перегрузки отходов на огромные тягачи.

Хроника следующего дня (10 ноября) уже была изложена здесь. Ряд блокад, предпринятых фермерами с использованием тяжелых тракторов, а также блокада, осуществленная активистами в деревне Гриппель, по маршруту транспортировки,  задержали «кастор» почти на целый день. И когда стемнело мы уже начали гадать, задержат ли транспортировку до утра или же повезут почью.

Ночь на 11 ноября

Его все-таки повезли еще до полуночи – почти сразу после того, как была снята блокада в Гриппеле – полицеские разбили крепкие бетонные конусы, к которым были прикованы протестующие и послений отрезок транспортировки стартовал.

Последней точкой сопротивления на тот момент оставалась деревня Лаазе, где с утра был установлен еще один пункт для манифестаций со сценой и кухней. Между сценой с громкоговорителями, откуда вещало радио, освещающее ход протестов, и дорогой, по которой следовали ядерные отходы, есть поле, засеянное рапсом,  длиной 200-300 метров. 10 ноября к полудню по кромке поля выстроились бойцы полицеских спецподразделений, чуть позднее к ним подогнали 4 машины с водометами. Днем  мы предприняли несколько попыток приблизиться к дороге – удалась лишь первая, но ненадолго. Обратно протестующих оттеснили весьма скоро. Часть людей ушла в Гриппель, немногие остались ждать в Лаазе.

К ночи, когда стало понятно, что тягачи с ядерными отходами уже мчатся к хранилищу, была предпринята последняя акция. До тысячи человек собрались на рапсовом поле и попытались приблизиться к полицескому оцеплению. Я и еще несколько человек были первыми, кто вступил в диалог с полицией,  в этот момент люди только начали выходить на поле – их было совсем немного. Около получаса мы препирались с полицией, оттягивая на себя внимание, когда из-за резкого увеличения людей на поле вдруг включились водометы. Нам досталось немного. Те, кому повезло меньше — вымокли с ног до головы. Стало ясно, что разговаривать больше нам не позволят. В ответ где-то в середине поля вдруг вспыхнуло мошное зарево. Кто-то прикатил с соседнего поля сноп сена почти шарообразной формы, высотой метра 3-4 и поджег его. Затем в течение получаса появилось еще 4 или 5 таких снопов, которые вспыхнули в разных частых поля. Вскоре над полем уже висела мощная дымовая завеса, распространявшаяся в сторону полицеского оцепления. В ночи это выглядело потрясающе. Вплоть до последнего момента, когда машины с 11 контейнерами подъезжали к Лаазе, оставалась надежда на новый прорыв и блокаду. Но в этот раз полиция в кои то веки смогла выполнить свою задачу. На поле догорали огни, а усталые протестующие наконец-то получили время на осознание того, что они сделали за эти три дня. Добились рекордной за всю историю задержки траспортировки ядерных отходов, нанесли убыки атомной промышленности в размере 20 миллионов евро, и заставили все газеты в стране на следующее утро написать об «анти-ядерном ренессансе». На итоговой пресс-конференции, состоявшейся ночью — через полчаса после прибытия «кастора» — организаторы заявили, что в этом году в протестах участвовало очень большое количество молодежи и значит у движения есть будущее. Также было отмечено небольшое, по сравнению с предыдущими годами, количество пострадавших во время протестов.

Одна из консервативных газет, назвав Горлебен-2008 — крупнейшим за все время антиядерным протестом в Германии, отлично сформулировала в своей статье пожалуй главный вывод: "Они вернулись. И пусть теперь фрау Меркель рискнет отменить закон о выводе из строя всех немецких АЭС."